Народные рецепты.Давайте делиться!

[прадовод 9]

СОЛЯНКА РЫБНАЯ
Дядя Петя и участковый Гениталенко с рыбалки на Турунчуке умотали часов в девять утра, едва проснувшись. Это потому, что, опять-таки, проснувшись, они обнаружили снасти неразобранными, макуху погрызенной – видать пользовались, когда закуска вышла. И то сказать на три бутылки водки три помидорки, бутерброд с колбасой и огурец мичуринский – кривой и толстый.
- Не успеем! – торопил Гениталенко товарища. – Расхватают!
Это он насчет Привоза информировал. Не одни же они с Петей на рыбалку от жен намыливаются. Дядя Петя проникся и купил тут же на берегу у какого-то чудака, всерьез настропалившего крючки, здоровенного сазана. А Гениталенко не повезло. Пока они из Беляевки на Привоз добрались, пока в винарку «забежали» похмелиться, рыбу-то порасхватали. Нет, можно было осетра, конечно, купить или, там, камбалу, но где такие деньжищи взять? Ограничился, сдуру, старшина тремя копчеными селедками. Лучше бы он это не делал! Лучше бы заявил жене Дусе, что сазана они вдвоем с дядей Петей поймали. Сразу на два крючка. А тут сполна нарвался.
- Это ты на самолов или на удочку готовых селедок поймал? – Дуся скандалит. Она, вообще, как Гениталенке дочку родила, так в куски оборзела.
А тетя Рива при ситуации такой уже и на дядю Петю нехорошо смотрит.
На счастье Герцен мимо шел. Услышал начало скандала и вмешался. Посмотрел на селедку, потыкал сазана и молвил:
- О, молодцы ребята, это то о чем мы говорили!
- О чем это вы говорили? – тетя Рива возникает, но не шибко. Герцен – компания благополучная. Плохого за ним не наблюдалось.
- Как о чем? – Герцен вскидывается. А потом, вроде, как вспомнил. – Ах, да, это ж секрет!
А дядя Петя и Гениталенко сообразили, головами кивают. Причем, укоризненно. Мол, хотели сюрприз сотворить, а вы, брат Герцен, проболтались.
- Какой еще секрет? – жены и полдвора заинтересовались.
Пришлось Герцену «сознаваться»:
- Хотели рыбную солянку сотворить!
- А бывает? – надеется мадам Берсон. Когда речь о жратве, она всегда неподалеку.
- А как же! – не то врет, не то правду говорит Герцен. А потом и сообразил: раз мясная солянка имеется, почему рыбной не быть!
- Тогда другое дело, - люди постановили. – Раз солянка, значит вкусно. А раз вкусно, тогда хорошо!
Но тут Дуся Гениталенко возмутилась:
- Ничего себе! Нам рыбу ловить, ночь не спать, нам еще и готовить!
- Знаем, как ты приготовишь! – урезонивает тетя Маруся. – Как-нибудь без тебя справимся! Правда, Герцен?
- Трудно сказать… - Герцен мнется. – Расходы, время…
- Ну, это решим! – командует тетя Маруся. – Диктуй!
А Герцен видит, не отвертеться. И давай барабанить:
- Картошку, лук, огурцы соленые, помидоры, морковку, перец, соль, маслины без косточек, крабовые палочки… - короче, много надиктовал. Рублей на пять, а то и шесть. И народ засомневался. Иди, мол, знай, как эта солянка получится, а расходы нешуточные.
- Я себе в новых носках отказываю, - страдает Межбижер, - а тут…
- Про носки мог бы не говорить! – морщится тетя Аня.
Скинулись, короче. Что-то на хозяйстве было, что-то докупать пришлось. И на Герцена смотрят. Давай, мол, трудись.
Понял Герцен, никуда не деться. Но помощников требует. Дали ему помощников – тетю Аню и тетю Симу. Во радости! Но пришлось приступать.
Герцен взялся огурцы крошить на маленькие кубики. Тетя Аня копченую селедку, нет, две, почистила и тоже мелко порезала. А тетя Сима за сазана взялась. Почистила, помыла. Хвост, голову, плавники срезала, потом за тушку взялась. Мясо отдельно, хребет отдельно. Ну и мясо на кусочки покромсала. С нее станется.
И все тихо так, без скандала. Сразу видно – трудящие люди.
А народ, пока, у ворот заседает. Семечки предварительно кушают и видами на солянку меняются.
- Ой, имеет чуять мое сердце, что сидеть нам голодными без обеда! – Межбижер жалуется. Он свои сорок пять копеек – цену носков! – отжилил и теперь, вроде, в праве.
- Молчи, кардиолог недоделанный! – сочувствует тетя Рива. И откуда она все слова знает?
С мадам Берсон взяли рубль тридцать. Как с трех Межбижеров по объему. Поэтому у нее претензий втрое больше. Так что, и она разоряется насчет голода и убытка. В общем, как всегда.
А и.о. поваров, пока, огурцы водой залили, довели до кипения и на медленном огне тихонько варят. Зато в кастрюлю большую рыбью голову, хвост, плавники и хребет положили и отваривают. Рыбий бульон им, видите ли, нужен. Лавровый лист туда кидают, перец горошком, травки… Луковицу, конечно. Бульон быстро варится. Огурцы тоже.
Бульон процедили, жидкость оставили, остальное выкинули. И в бульон картошку кубиками и морковку кружками загрузили. Варят.
А огурцы и часть жидкости от них в казан, туда же помидоры, раздев от шкурки и почекрыжив, кинули. Снабдили чуточкой перца и тушиться разрешили.
Спорится дело.
Это у них в кухне спорится. А у ворот спорят. Люто уже. Мадам Берсон себя «нищасной» называет и деньги «взад» требует. Дуся Гениталенко забыла уже, что муж не за копченой селедкой, а на рыбалку ездил. Сидит да людям жалится, что если селедку порезать да с лучком, да маслом постным… А если еще и картошку отварить…
Тут и тетя Рива о покойном сазане, как о родном убиваться стала.
Тем временем в бульон ломти сазана загрузили, а минут десять погодя и ломти селедки. И как главное зажарку. Перемешали все, добавили маслинки, немножко лимонной кислоты и много зелени мелко порезанной. Думаете все? Аня да Сима тоже так думали. А Герцен взял и еще порезанные мелко крабовые палочки добавил. И сообщил:
- Таки все!
И вовремя. Ибо народ дошел до предела. И ворвался в квартиру. И… Стол накрыт, посреди кастрюля полная паром исходит. А запах… Нет, вам не понять. А чтоб понять, надо присутствовать. А толку присутствовать, если все уже съели? Еще сварить? Ну, это надо тете Риве и Дусе в ноги падать, чтоб мужей рыбачить отпустили. Есть желающие?

[прадовод 9]

24.04.2020 в 20:22, прадовод сказал:

ХОЛОДЕЦ

Сёма Накойхер был человеком принципиальным. Даже очень! Так он никогда не крал с мясокомбината мясо с костями. Только мякоть! И все знали, что покупая у Сёмы кило мяса, вы таки купите мясо, а не кости. Эта Сёмина позиция была тверда и незыблема годы и годы. И лишь для одного человека во всем дворе делал он исключение. Для тети Симы. И то только тогда, когда просила она принести голяшку и полдюжины крючков. Это значило, что тетя Сима станет варить холодец. А не попробовать холодец тети Симы мог только круглый адиет.
О том, что она станет мастерить холодец, тетя Сима извещала заблаговременно. Это давало некоторые привилегии. (Говорят, что когда в квартирах сразу после войны еще не было удобств, ее без очереди пускали в общественную уборную).
Но сейчас мы имеем другие времена…
Двор начинал нервничать и надеяться в тот момент, когда тетя Сима отправлялась на Привоз за куриными лапками. Кто-то может спросить:
– А почему она не покупала там же на Привозе и эту самую голяшку и крючки?
Ответ до банальности прост:
– У Сёмы лучше и дешевле!
Ясно вам?
На подходе с Привоза к нашему дому тетя Сима уже становилась Симочкой.
– Симочка, ты морковку взяла? – спрашивала мадам Берсон.
– Симочка, а ты будешь лОжить лимон? – интересовалась тетя Аня.
Тетя Сима отвечала сжато, по-военному и шла дальше.
– Симочка, а чем ты счас будешь заниматься? – встречала ее в подъезде тетя Маруся.
– Делать маникюр курячьим ногам! – на полном серьезе отвечала тетя Сима.
– Тебе подмога нада? – встревала уже во дворе Дуся Гениталенко.
Но тетя Сима от помощи отказывалась. Она поднималась по лестнице, заходила в квартиру, не раздеваясь, присаживалась на табуретку. Тяжело… Годы… Потом, передохнув, раскладывала базар: отдельно лук, отдельно зелень, отдельно эти самые лапки, отдельно яйца… Ну, и так далее…
До прихода Сёмы с работы имелось еще много времени, поэтому тетя Сима, не торопясь, приступала к лапкам. Она их тщательно мыла, обдавала кипятком,, потом чистила и остригала когти. «Готовые» лапки складывала в миску, любовалась на дело рук своих, потом прятала все в холодильник. Также не торопясь она варила яйца, обдавала их холодной водой, чистила… Потом приступала к чистке морковки, петрушки, остальной зелени, которую она увязывала в два больших пучка.
Забегали соседи, узнавали как дела…
Тетя Сима отмахивалась.
Наконец, приходил с работы Сёма Накойхер. Он сначала шел к себе, отвязывал краденое мясо от ляжек, на которых его, собственно, и выносил с комбината. А потом шел к тете Симе.
– Вот ваш заказ! – говорил он, протягивая тете Симе сверток.
– Вы золото, Сёмочка! Сколько я вам должна?
– Ой, оставьте этих глупостей! – расшаркивался Сёма. – Угостите, в крайнем случае, своим холодцом!
– А как же, Сёмочка! – радовала его тетя Сима, и он уходил почти окрыленный.
А тетя Сима приступала к священнодействию. У нее была огромная шестилитровая кастрюля (каструля, как говорила она). Туда она заливала воду, клала лапки, голяшку и крючки. Кстати, это так говорится – голяшка. На самом деле, Сёма приносил голящищу и ее, чтоб влезла в кастрюлю, приходилось разрубать топором. Наступал ответственный момент. Главное было не пропустить, когда поднимется шум. Нет, не радуйтесь – шум, в данном случае, не скандал, а то, что нормальные хозяйки удаляют шумовкой. В это варево шел и первый пучок с зеленью.
Холодец начинал вариться, а тетя Сима бдеть. Непрошенных визитеров, норовящих узнать новости, она отшивала грубо и неумолимо, не отрывая взгляд от поверхности своего варева. Так проходило некоторое время. Обычно, минут двадцать. Потом из недр кастрюли начинал медленно всплывать шум… Тетя Сима уменьшала огонь и приступала…
Выемка шума занимала минут пятнадцать. Вместе с шумом удалялся и первый пучок зелени, забравший на себя частицу вредного отхода.
Потом в варево запускались две луковицы… Нет, лучше три! И второй пучок зелени.
Кастрюля накрывалась крышкой, и тетя Сима могла перевести дух.
Существовало множество приправ, корешков и травок, которые облагораживали холодец. Имена этих помощников немолодого кулинара тетя Сима никому не сообщала. Но дотошно и методично собирала их из кулечков, мешочков и баночек в одну емкость. Чтоб бросить в кастрюлю, когда нужный момент придет.
А пока надо было поволноваться, чтоб не разварился лук, а то потом добывай его по частям…
Но вот лук вынут, зелень тоже. Пришел черед приправ… И морковки, кстати!
Запах, просочившийся под дверью, уже проник во двор и достиг ноздрей людей понимающих.
– Опять она лавровый лист не положила! – негодует, но тихо, мадам Берсон. Всем и так известно, что тетя Сима принципиальная противница лаврового листа и делает исключение только для ухи.
– А ты без лаврового листа кушать не будешь? – невинно спрашивает тетя Маруся.
Мадам Берсон не отвечает, но сопит. И так всем ясно, что сожрет она холодец, если угостят, и без лаврового листа.
– Не забыла бы перец! – принюхивается тетя Рива.
– Что вы! Что вы? – всплескивает руками Дуся, – перец же позже!
Тетя Рива понимает, что ошиблась и краснеет.
Тем временем тетя Сима успела начистить чеснок, истолочь его в медной ступке. А как же?
Уже совсем вечер.
Уже почти ночь.
Соседи беспокоятся:
– Ох, пора все вынимать!
А тетя Сима вынимает только голяшку. Она разварилась настолько, что мясо просто отскакивает от костей! Тетя Сима разбирает голяшку и, дав мясу немного остыть, режет его на аккуратные пластиночки. Глубокие тарелки, миски уже толпятся по всему столу. На дно их аккуратно укладывается мясо, потом тонко нарезанные кружками вареные яйца и кружками же нарезанная морковка сваренная в холодце. В одну из тарелок специально для тети Ани кладется и лимон.
Тетя Сима достает деревянной ложкой немного бульона, дует на него и растирает меж пальцами. Пальцы липнут довольно сильно. Это хорошо! Последние штрихи!
Это тертый чеснок!
Это соль!
Надо сказать, что варево уже слегка солилось, ибо соль входит в избранные приправы, но… По вкусу полагается еще.
Варева в кастрюле уже меньше трети. Поэтому на огонь ставится кастрюля меньшая, на нее дуршлаг, покрытый еще и марлей. Все варево процеживается в меньшую кастрюлю.
Все!
Теперь можно разливать!
Наутро невыспавшаяся тетя Сима принимает визитеров. Все приходят со словами приветствия, называют Симочкой, а уходят или угостившись, или унося угощение. Сёме Накойхеру холодец относится собственноручно.
Ф-у-у… Можно и самой поесть!
– Симка-а! – доносится со двора сытый голос мадам Берсон, - где ты пропала, сволич? Спеши бистро к Марусе в лото играть!

 

такие рецепты сюда продолжать выкладывать?

или им место только в смешилках?

[Абориген 52]

Давай сюда тоже! В смешилках потеряются очень быстро.Здесь надёжней, как в дедушкиной кладовке.

[прадовод 9]

ДОРОЖЕ РУБИНОВ
Никогда не думал, что свой новый рассказ начну словами почти из Корнея Чуковского:
- Пошел Герцен на базар…
А ведь правда, попал каким-то образом Герцен на Привоз. И что его туда понесло? А все просто оказалось. Он в зоопарке побывал. Не такое уж большое чудо наш зоопарк, а поди ж ты, привлек чем-то Герцена. Да ладно, речь не об этом. А о том, что обратно Герцен через Привоз пошел. Так ближе, да и интересней.
А время-то какое было! Какое время! В Одессе как раз между цветениями акации и липы поспевает клубника. Целый ряд на Привозе клубничный. А аромат! Нет, это невозможно словами выразить. Нет таких слов. И не сочинят, наверное. Короче, слов нет, а аромат есть. Как в облако вошел в него Герцен, а выйти не может. Ну, нет таких путей, чтоб от клубники уйти. Беда…
Посчитал Герцен наличность. Небогато… Всего рубль. Ну и копеек десять. На троллейбус. А рубль… Это, конечно, деньги. На пять буханок хлеба хватит. И… на триста грамм клубники. Так поди так мало и не продают. Или продают… Кто знает? Герцен точно не знал. И решил только спросить. Только спросить решил. И все. Только-только спросить.
А у продавца – славный такой дядька! – товар заканчивался. Небольшая горка клубники осталась. На пару кило, не больше. Посмотрел селянин на Герцена, на его рубль, да и взял бумажный кулек – таким цыгане и еврей Лева торговали по пять копеек штука – а в кулек и ссыпал весь остаток клубники. И Герцену отдал. А рубль не взял.
- Ешь отец! – и ушел, смутившись.
А Герцен стоит. И слезы в глазах.
Вот такие дела… И опять хочется слова великого поэта вымолвить:
- Да, были люди в наше время…
Да и дальше вместе с Герценом отправиться. Сесть в троллейбус № 4, купить билет и слушать, как люди говорят, аромат клубники уловив:
- Старичок! Куда ему столько? Разве что на варенье…
А Герцен тоже себе думает:
- Ну, куда мне столько?
А потом тоже думает:
Может, и вправду варенье сварить?
Вышел старик на Жуковского, кулек с клубникой несет бережно, а навстречу… Ну, вы догадались, мадам Берсон.
- И шо это вы Герцен таскаете?
И не соврешь, что картошку. Аромат же!
- Клубнику, - не соврал Герцен, а дальше понес неописуемое, - эх, жаль, силы не те, не смог больше унести!
- И шо, ви такой богатый?
- Если бы, - кручинится Герцен, - клубнику-то даром раздают…
- И где такое удовольствие? И кому? И с почему? – интересуется мадам.
- Около «Темпа» - не скрывает Герцен, - работники совхоза имени Пуримбекова всем желающим раздают. Сказали, что коммунизм репетируют!
- Шоб они были здоровы! – на ходу проорала мадам, спеша на раздачу.
А Герцен, облегченно вздохнув, отправился домой.
В мире есть больше тысячи рецептов клубничного варенья. Но у каждой хозяйки есть свой, один единственный, заветный рецепт, оставленный бабушкой. Наверное, был такой и у бабушки Герцена. И она, перебирая алые ягоды, говорила:
- Смотри Шломо! Запоминай, Шломо!
Но столько лет прошло… Разве запомнишь? Конечно, Герцен знал нечто стандартное: кило сахара на кило ягод, варить в медной или эмалированной посуде… Но где тонкости, где, в конце концов, душа варки варенья?
И Герцен пошел к тете Риве.
- Рива, - начал он и пошаркал ногой, - помогите, Рива!
- Вейзмир! – переполошилась тетя Рива, - вуз трапылось, Герцен?
- Я решил варить клубничное варенье, - признался Герцен, - но совсем не знаю как!
- Фу-у, - обрадовалась тетя Рива, - как вы меня напугали, Герцен! Идите спокойно домой, берите вашу ягоду и мойте ее под водой долго, но хорошо. А потом я приду и скажу, что дальше.
- И Петю возьмите! – взмолился Герцен.
- Петю?
- Ну, да! Забыл сказать, что по дороге домой я встретил мадам Берсон!
- А-а, теперь ясно!
И Герцен пошел домой мыть клубнику, а тетя Рива отправилась будить дядю Петю.
Мадам Берсон таки добежала до гастронома «Темп». Но никаких сотрудников совхоза имени товарища Пуримбекова там не обнаружила, зато обнаружила несколько теток, торгующих с земли клубникой, но не даром, а за деньги, причем немалые!
- Спикулянтки! – обиделась мадам. – У людей даром стащили, а потом торгуете! Отдай! – кинулась она к одной из теток.
Конечно, их разняли. Правда, не сразу. Конечно, мадам ничего не обломилось. И она ринулась домой, стеная в душе:
- Халамиднику Герцену все, а мне дулю? Сволич этот Герцен. Пусть делится!
Герцен вымыл клубнику в холодной проточной воде и стал ждать тетю Риву, меланхолично обрывая с ягод зеленые хвостики. Тетя Рива явилась с безменом, пачечкой лимонной кислоты и дядей Петей.
Наиболее актуальным оказался дядя Петя, занявший пост возле дверей. И вовремя, ибо двери тут же распахнулись и в их проеме предстала мадам Берсон не одна, а с воплем:
- Герцен! Делись!
- Советом он с тобой поделится! А совет таков – исчезни! – напутствовал ее дядя Петя. Но мадам Берсон исчезать не хотела. Зато она хотела скандалить, в чем, впрочем, преуспела.
Ну какой скандал обойдется без неразлучных, лютых подруг теть Симы и Ани? И просто представить себе невозможно скандал без Межбижера. Впрочем, пришла и тетя Маруся.
Ну как варить варенье из клубники во время такого скандала? Это ж как под артобстрелом. Тем более, скандалящих поддержала тетя Маруся.
- Это возмутительно! – заявила она.
- Мы этого так не оставим! – добавила она.
- Пусть Герцен платит… эту, как ее, контрибуцию!
И опять цитата. На этот раз из прозы:
- Ура! – закричали тут швамбране все.
То есть речь тети Маруси понравилась.
- Пошли ко мне и все обсудим! – предложила она соратникам. И в квартире Герцена стало тихо и почему-то очень уютно.
Это сказалось на работе. Клубнику перебрали. Целые ягоды взвесили. Их оказалось почти полтора килограмма. Их сложили в медный, проверенный таз и засыпали таким же количеством сахара. После этого тетя Рива удалилась, сказав, что скоро заглянет. Дядя Петя тоже хотел уйти, но Герцен совершенно случайно открыл перед ним холодильник, а там на первом плане стояли бутылки с «Жигулевским». Три штуки!
Тетя Рива бутылок не видела, поэтому легко согласилась оставить мужа у Герцена. Мало ли…
Сахарная шапка над клубникой стала темнеть, темнеть, а потом и вовсе исчезла. Зато явственно проступил сироп. Его становилось все больше, поэтому, пришедшая часа через два тетя Рива постановила:
- Воду не доливаем! Разве что, самую малость.
Малостью оказался стакан воды, долитой в сироп и перемешанной с ним деревянной ложкой. Сильный дядя Петя поставил таз на огонь. Через какое-то время варенье первый раз закипело. Его сняли с огня, удалили в отдельную мисочку пенку. И заставили отдыхать ненадолго. Потом тетя Рива кинула туда половину чайной ложечки лимонной кислоты и снова дядя Петя водрузил таз на огонь. Всего варенье закипало три раза. И все! И готово!
- Герцен! Банки! – скомандовала тетя Рива.
Всего оказалось четыре пол-литровых банки варенья. И еще немного в тазу. Варенье из таза переложили в небольшую вазу, и понес Герцен сокровище рубиновое к тете Марусе. А варенье густое, а ягодка к ягодке, а аромат такой, что даже коты оглядываются, а люди… И не говорите! Процессия вслед за Герценом образовалась.
- Куда вы, Герцен?
- К Марусе!
- С такими подарками только жениться идут! – недоумевают люди.
А у Маруси дома спор в разгаре. Варенье делят. Яростно!
А тут Герцен. С вазочкой. Аромат!!! Как-то сразу рты позакрывались. А то слюнки прольются. В общем, утихли дебаты, а там и чайник поспел. Заварили они чай ворованный, цейлонский, тетя Сима за коржиками сбегала… И такой мир временно наступил, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
А я и не буду. Чай с вареньем пить пора.

[прадовод 9]

ПОД ШУБОЙ
На посиделках у ворот Герцен сказал страшную вещь. И люди ужаснулись. И люди начали негодовать. Конечно, если бы это сказал, допустим, Межбижер, на его подлые слова можно было бы не обращать внимания, более того, попросить мадам Берсон на него сесть. Чтоб уже не мучился от народного презрения. Хотя… Межбижер мучается только от геморроя. Так что пусть, пока, живет. Тем более, что это не он, а Герцен…
- Герцен, я вас, конечно, уважаю, - высказался дядя Петя, - но вы не правы.
- А с виду прыличный человек… - подхватила мадам Берсон. И удивилась: - И как это холера вас до сих пор не взяла?
- Предатель родины! – мрачно уронил Сема Накойхер.
Только-только начало вечереть. И погода шептала что-то благоприятное. И говорили о хорошем и добром. О еде, конечно.
Тетя Бетя принесла с работы две почти честно заработанные селедки тихоокеанские по рубль пятьдесят четыре за кило. Дело в том, что тетя Бетя – заведующая рыбным отделом гастронома – воровала, конечно, но благородно. Так она считала. По десять-двадцать грамм с одного веса. Разве это много? К концу дня и выходил нахис. Повторюсь, сегодня это были две селедки.
- Сделаю Марику, чтоб он провалился, наше национальное одесское блюдо! – объявила она. Ну, чтоб завидовали.
- Форшмак? – подсказала тетя Аня.
- Селедку под шубой! – припечатала ее, а заодно и всех остальных тетя Бетя.
Народ задохнулся и замолк. Селедка под шубой была блюдом редкостным и заманчивым. Его делали в богатых домах и на серьезные праздники. А тут просто так, для какого-то дяди Марика, хоть он и муж, селедку под шубой…
Народ даже посмотрел на тетю Бетю с уважением.
Так бы она и ушла в ореоле зависти и славы, но тут встрял этот мишигине Герцен и объявил:
- Селедка под шубой не Одесское блюдо!
- Как это? – дружно – представляете – дружно! – вырвалось из дюжины глоток.
- А так, - Герцен был невозмутим, - селедку под шубой придумали в Латвии. Там это национальная еда!
О существовании какой-то там Латвии большинство жителей двора понятия не имели. Что еще больше обидело. Ха, обидело! В некоторых умах даже витал вопрос насчет суда Линча. Ну, который в Америке.
- По-моему этот Линч был приличным человеком… - протянул Камасутренко.
Предчувствуя плохое, участковый Гениталенко расстегнул служебную кобуру, но вовремя вспомнил, что там хранится заветный шкалик и суетливо застегнул ее обратно.
Как ни странно, ситуацию разрядила мадам Берсон:
- И форшмак тоже в этой, как ее Латкии? – вопросила она, на всякий случай засучивая рукава.
- Нет, форшмак в Одессе! – успокоил ее и частично всех остальных Герцен.
Но его все равно не простили. И он ушел, практически опозоренным.
- Многие знания, многие печали… - вырвалось у тети Маруси, недавно купившей у спекулянта Библию.
Но ее не услышали.
Да, Герцен таки да сволич, но он вбросил информацию, с которой надо было что-то делать. А что?
- Я все равно сделаю селедку под шубой! – звенящим, как монеты в копилке, голосом сказала тетя Бетя. – И это будет наша, одесская селедка под шубой! Плюньте мне в два глаза, если нет!
Вот так рождаются герои, если не Советского Союза, то дворового фольклора точно!
И тетя Бетя ушла, а лампочка от входа в уборную, совпав с ее головой, осеняла ее как нимб.
- Святая женщина! – сказала тетя Сима.
- Если угостит! – поставила условие мадам Берсон.
Воскресное утро было свежим, как пиво для начальства у будочника Бори.
Тетя Бетя встала с ощущением грядущей опасности и подвига. Первым делом она помыла свеклу, картошку, морковку и лук. Да-да, и лук, потому что от мытого лука не плачут. Потом поставила вариться картошку в мундирах, свеклу и морковку. Последнюю, четвертую конфорку заняли яйца, обязанные свариться вкрутую. Пришел черед лука, который тетя Бетя почистила и некрупно пошинковала.
Настал черед селедки. Она была почищена, потом тетя Бетя тщательно отделила филе. Перебрав кусочки селедки, она обнаружила в них несколько косточек, которые немедленно удалила. Селедка была порезана на маленькие ломтики и, пока, отставлена. Закипевшие яйца были устроены под холодную воду, чтоб чистились удачно. Что и было проделано. Потом белки были отделены от желтков.
Настал черед овощей. Они были извлечены из своих кастрюлек и поставлены отдыхать и остывать.
После того, как картошка была очищена от шкурки, настал черед терки. На ней тетя Бетя натерла белки, желтки, картошку, морковку и свеклу.
Можно было священнодействовать. На дно большого семейного блюда были уложены ломтики селедки и покрыты шинкованным луком. Сверху лег уверенный слой майонеза. Следом легла картошка, которой тоже не пожалели майонез. Потом морковка, майонез, белки, майонез и, наконец, свекла. Свеклу, покрытую майонезом, тетя Бетя осыпала тертыми желтками. И от щедрот своих, бросила на все это великолепие жменьку клюквы.
А во дворе тосковал народ. Во главе с дядей Мариком, шедшим из уборной и взятым в заложники. Впрочем, он даже не успел испугаться, так как заметил горлышко Московской торчащее из кармана дяди Пети. Принесли столы, накрыли простыней. Поставили стаканы, тарелки с огурчиками, брынзой, помидорками, колбаской любительской, открыли банки с бычками… И Герцена привели. Дело было за малым. Вернее, за большим и главным. И распахнулась дверь, и вышла тетя Бетя, и несла она блюдо с заветной селедкой под шубой. И тогда налили. И выпили поспешно, чтоб закусить. А закуска-то удалась, ох, удалась!
И встал дядя Петя со стаканом в руке.
- В Латвии тоже живут люди! – справедливо сказал он. И выпил.
- И хорошие люди! – сказал Камасутренко, облизываясь.

[прадовод 9]

ЧЕТВЕРТЬ КУРИЦЫ
Знаете, я помню время, когда куры еще были курями, когда и в голову никому не приходило красить в желтенький бройлерное чудовище, а на обед семье хватало четверти. Да-да, так и говорили:
– Купи четверть, зелень, лук, морковку и картошку!
Я был взрослым. Четырнадцать, кажется, и я шел на Привоз. (Четырнадцать… Сегодня поздравлял друга с днем рождения, и он рассказал, что, когда ему минуло четырнадцать, отец ему сказал: - Тобi вже чотирнадцять, тебе вже можуть судити!
Но это так, кстати.
Что же такое четверть? Наверное, многие знают. А тем, кто не знает, скажу, что четверть – это, на самом деле, почти половина курицы. Крылышко, грудинка на остовчике и пулька. Иногда, даже к четверти давали пупок и сердечко. Бывали, бывали добрые люди.
Зеленью назывался белый корешок петрушки, к которому ниткой были примотаны несколько зеленых веточек той же петрушки и, изредка, укропа и кусочек морковки, иногда.
Картошка была «винницкая» – почти у всех – и разваристая. Последнюю брали для пюре, а «винницкую» для жарки и для супа. Самой вкусной считалась розовая длинная картошка. Она и стоила чуть дороже, порядка двух дореформенных рублей.
Лук тоже не баловал разнообразием сортов. Он был фиолетовый – более злой – и золотистый.
Морковка, в отличие от магазинной, была чистой, умытой, я бы сказал. Можно было покупать ее на вес, но чаще брали в пучках.
Дома «четверть» надо было разделить на компоненты: остов, крылышко и пупок шли на бульон или суп, если кому-то приспичит, грудинка на котлеты, а пулька и печеночка на жаркое. Отдельно срезали и откладывали куриный жир. Как вам?
А ведь получалось!
В кастрюльку наливали воду, и ставили на огонь. Газ был не у всех. Выручали примусы. В кастрюльку кидали то, что отложено на бульон. Потом, когда начинал подниматься шум, его аккуратно снимали. Бульон слегка желтел и вверх всплывали прозрачные медали из жира. Тогда в бульон бросали очищенную луковицу и петрушку. Зеленые веточки, обычно, мелко резали и оставляли на потом. Через некоторое время луковицу и петрушку вынимали. А варево солили и пробовали. Затем в бульон кидали морковку, нарезанную кружочками. Да, я знаю дома, где луковицу клали в золотистой шелухе. Тогда цвет бульона становился темнее. Когда мясо было готово, кастрюльку снимали, бросали туда зелень и закрывали крышкой.
И наступал черед куриных котлеток. Грудину пропускали через мясорубку вместе с белым хлебом, вымоченным в молоке и отжатым, луком, обычно жареным, зубчиком-другим чеснока. В фарш добавляли соль, перец и – важно! – два яйца. Мешали все, лепили котлетки и жарили, вываляв в муке.
Теперь к котлеткам полагался гарнир. А на гарнир шло пюре. Пуре – как говорили в нашем дворе. Сперва выжаривали куриный жир до шкварок. Потом шкварки вынимали, добавляли на сковородку кусок коровьего масла и распустив его, кидали шинкованный лук.
Параллельно варилась мелко нарезанная и, разумеется, почищенная разваристая картошка. В картошку то и дело тыкали вилкой, чтоб убедиться в готовности. Картошку, слив воду разминали прямо в кастрюле, добавляли чуток молока, жареный лук с жиром, что остался в сковородке и шкварки. Солили по вкусу.
Считайте, что обед готов.
– А пульку? – спросит кто-то въедливый.
А пульку с печеночкой на завтра. Не каждый же день на Привоз шастать.
Думаете, на этом мой рассказ закончен? Сами себя не знаете! Тянется, тянется ко мне чья-то пионерская рука с воплем:
– А третье?
Сварю, сварю третье, ненасытные мои, сварю! И будет оно зваться – кисель!
Клюква в доме завсегда имеется. Потому что редкость и покупается впрок. Кину-ка я пол-литровую банку клюквы в кипящую воду, дам покипеть минут пять, еще и вилкой кастрюльке помну. Потом варево наше – мое, в смысле! – процежу и опять на огонь. Сахар добавлю. А потом две ложки крахмала в воде растворю, размешивая и тоже туда, в почти будущий кисель. Почти потому, что все это еще варить надо. Минут пять, а то и четыре. Вот и все дела. Хотите, пейте ваше третье горячим, хотите, ждите, пока остынет.

[прадовод 9]

ДИЕТА

Эй, кто там диету держит. Слушайте сюда, я вас такому научу, что век благодарить станете. Хотя… Диеты – они разные бывает. Бывает мясная, а бывает и вегетарианская. Ни тебе мяса, ни тебе колбасы.
Но рыбку можно.
Так что, идете себе на базар. Это обязательно. Никаких суперов и гастрономов. Ни, Боже мой! Свежье и только свежье. Для начала, травку. Побольше! Перечисляю:
Базилик, мята, кинза, тархун, цицматы, укроп, петрушка. Это – минимум!
Лучок зеленый, чесночок – если никуда идти нельзя. Помидорку-другую обязательно. А вот огурчик по желанию. Редисочку берем, не думая.
Теперь яйца свеженькие, по доллару десяток.
И в молочный корпус. А там брынзу твердую, крепкую. Овечью, короче. И сметанки баночку. Крестьянской.
Все? Никак нет, главное не брали. А главное сегодня тюлечка-сарделечка-килечка-фириночка. Столько имен, а вкус один – изумительный. Это если верно приготовить.
Ну, что, пора домой.
А дома от каждого пучка зелени толику отщипываем, моем и режем мелко. Да, пару яиц варить ставим. Потом помидорку пластинами и на четыре части каждую пластинку. Редисочку пополам и тоже на пластинки. И все в наш салат. Лучок с чесночком туда же. Это справедливо. Теперь брынзу натираем и тоже туда. Все? Нет, только начали. Яйца закипели давно. Из кастрюльки их и под холодную воду. Чтоб чистились славно. А почистив, на терочку. И тоже в салат.
Солить не надо! Сок салат пустит, а у нас еще много работы!
Тюлька! Правой рукой за головку, левой за тушку и тянем в противоположную сторону. Чик и головка с хребтиком и кишечками в одной – правой! – руке, а в левой тушка. Пара минут и рыбка почищена. Моем и делим на три части. Одну будем тушить в постном масле с уксусом на обед, другую слегка посолим и отложим к ужину и водочке, а третью…
А для третьей нужен кляр. Элементарно! Разбиваем два яйца, взбиваем, добавляем ложку муки, опять взбиваем, чтоб однородно и ни комка. Посолить надо. Поперчить. Ставим сковородку на огонь, масло подсолнечное туда. Масло раскалилось? Отлично! Три-четыре рыбешки в кляр и сразу эдакой котлеткой на сковороду. И следующую порцию. И переворачиваем, и добавляем, и вынимаем готовое.
Оп-па! А рыбка-то пожарена.
Теперь доводим салат. Сметанку туда. И перемешиваем. И слегка – только слегка! – солим. И порцию в тарелку. И сверху рыбку нашу замечательную. Выпить хотите? Так лучше чая нынче ничего и нет. Утро же. Не вечер. Так что, поели и за дела: книжку там почитать, сон новый посмотреть, с соседкой поругаться. Что кому нравится.
А ближе к обеду опять за стряпню браться придется. Ох, доля…
Тюлечка у нас есть. Лучок репчатый найдется. Что еще надобно: листиков пару лавровых, перец горошком, уксус винный – совсем немного, не больше столовой ложки. И масло подсолнечное. Всего-то…
На дно казанчика лук укладываем. Сверху слой тюльки. Сверху снова лук. Ну и так далее. Штук восемь горошин перца. Заливаем все это смесью масла с уксусом и на огонь не шибко большой. И крышкой закрываем, чтоб тушилось. Под конец лавровый лист кидаем минут на пять. И обязательно – слышите: обязательно! – столовую ложку сахара!
И вперед. Это вкусно!
А на вечер у вас соленая тюлька. Ее кладут на хлеб с маслом. Можно отварить картошку. А как холодную водку в хрустальную рюмку налить, вы и сами знаете.

[прадовод 9]

Как готовить борщ по-еврейски в изложении Александра Гутина.
Капочку задлинно, но таки стоит прочитать и приготовить. Главное читая, не представляйте это диво, а то заклинание слюной обеспечено.

Шо мы знаем о вкусном борще? Только не надо махать руками через головы, я всех прекрасно слышу, у меня хорошее зрение. Я Вам скажу больше, я знаю, шо Вы мне тут будете говорить, мол, мясо, навар, чеснок и капуста. Ну, конечно, Вы же тут все профессора по борщу, только я Вам скажу, шо Вы говорите глупостей. Самое главное в борще, это то, хто его делал. Вам кажется, шо борщ может приготовить каждый? Так я Вам скажу, шо с таких слов Вы можете сказать Додику Шварцману, сыну тети Песи Шварцман, потому как все знают, шо Додик адиёт. Но тут ведь нет адиётов, потому я Вам скажу, как родным, борщ может делать вкусным только хороший человек. Как бы не морочили бейца всякие китайские индусы, они в чем-то таки правы. Энергия существует. И если Вы вздумали готовить борщ в цоресе и гадском настроении, то это будет не борщ, а не знаю шо. Вы хочите кушать не знаю шо? Ну. Так и я не хочу этого кушать и видеть.
Для начала надо сделать бульон. Какой бульон делала моя бабушка Рахель Евелевна Серпик! Я Вам так скажу, это был не бульон, а здоровье! Это был пенициллин, а не бульон. Когда хто-то пробовал его, то он потом неделю не мог есть ничего другого и худел. Для бульона нужна говядина, и не надо ничего говорить про трефное. Свинину можете кушать без меня, я шо обязан это видеть? Говядина с косточкой. Всё шо Вам надо, это говядина с мозговой косточкой. Заливаем водичкой, перец горошек, три - четыре лаврушечки, не чищенная луковица. Всё, дети, всё. Подожгите плиту и отойдите от кастрюли, не мешайте природе сделать за Вас то, шо она должна сделать. Подходить к кастрюле можно только для посолить и снять пенку. И не надо на меня смотреть грустными глазами, Вы не раввин из синагоги на Лермонтова.
Пока бульон сам себя готовит, берем буряк. Вы, конечно, можете называть его свеклой, но я Вам так скажу, Вы поцы! Буряк дает цвет всему борщу, и если вы назовете то, шо дает цвет всему женским словом, то Вы жалкие подкаблучники и ничего не понимаете в высокой кухне.
Итак, буряк. Мы шинкуем его меленько, потом бросаем на сковороду, немного обжариваем, а потом, это важно, заливаем поварешкой - двумя готовящегося бульона, выжимаем сверху поллимона и ставим на маленький огонь тушиться. Именно тушиться, не вариться ни в коем случае. Иначе это будет не борщ, а буряковый суп. В конце процесса заправляем томатной пастой. Не зажарку заправляем, которую мы ещё не сделали, а именно буряк.
Беремся за зажарку:
Шинкуем морковь, лук, корень петрушки, корень пастернака и корень сельдерея. И не надо мне делать голову, шо чего-то там не нашли. Не нашли и не нашли. Плохо с Вашей стороны, но я не виноват, жарьте как есть. Шинкуем болгарский перец и один острый перец. Всё это кидаем на сковороду и зажариваем.
Пока мы делаем зажарку, надо почистить три-четыре картошки, нарубить полвилка капусты и пару стрелок сельдерея, все это бросить в бульон, из которого предварительно уже вынуто мясо и сварившийся лук. Мясо нужно порезать и вернуть на место.
Когда картошка будет готова, бросайте зажарку, а после неё тушеный буряк. Варите борщ ещё немного, а за минуту до выключить киньте рубленные зубчики чеснока, перец и мелко нарезанные петрушку и укроп. И ещё, я Вам так скажу. Один и тот же рецепт может сделать сто человек, но получится вкусно не у многих. У меня получится, а у многих нет.
Но после того, как Вы заправите борщ сметаной, начистите чеснок и нарежете черный хлеб, а потом это всё попробуете и скажите, шо это не вкусно, я перестану хотеть ходить с Вами по одной улице, потому шо я не люблю людей говорящих неправду.
Одним словом, зай гизунд, шоб Вы мне были так здоровы, как я Вам ещё хоть раз расскажу шо-нибудь, если Вы не верите уважаемому и пожившему человеку. Гей шлофн, не делайте мне голову, я Вас умоляю.

[прадовод 9]

СЧАСТЬЕ?
В городишке под названием Тахта, в гастрономе, расположенном прямо за памятником Ленину, давали водку. Да-да, скверную местную водку по кличке шпаловка можно было купить в неограниченном количестве и – главное – по своей цене! Такой роскоши ни в Туркмении, ни в Узбекистане не знали уже года два.
- Кто-нибудь понимает, что происходит? – спрашивал я, выгребая из карманов мятые рубли.
К водке, при застолье, полагалось хе, цыплята, испеченные в духовке и закуска особая, ургенчская. Кстати, мое любимое блюдо, пригодное, правда, к употреблению только в долгих командировках. Компоненты: постное масло в блюдце, горка соли там же, и местный белый лук, разрезанный на четыре доли. Ну и хлеб конечно. А лучше и полезней слоенная лепешка с помидорами. И достаточно. Мы ж просто посидеть, а не наедаться.
По приезде в гостиницу, водку заправили марганцовкой и поставили на окно. Скуповатое осеннее солнце, проникая в комнату, то и дело натыкалось на черные нити, образовывавшиеся в прозрачной жидкости и тянувшиеся ко дну.
Здоровущий кусок молодого сома разрезали на кубики, посыпали перцем, травами и луком - лука много-много! - и на несколько минут залили уксусной эссенцией. Потом слили уксус и залили водой. Потом слили воду. Смешав немного яблочного уксуса с маслом, залили блюдо уже в последний раз. Пусть настоится.
Цыплята, обмазанные горчицей, набитые тархуном и укропом, надетые на бутылки из-под молока, уже томятся в духовке. В каждую бутылку налито немного воды.
В общем, закуска готовится, водка очищается. А нам, что делать?
В такие дни так трудно дожить до вечера!
Но дожили. Сели. Налили по полстакана. Чтоб разом. Проверено. Чокнулись. Ух! Как в песок…
Теперь ломоть лука в соль с маслом и с хрустом откусить. И лепешку, лепешку – рыжую и острую! И вилкой нашарить ломтих хе, потом другой, третий...
Счастье?
Еще нет. Но уже подступаем.
Молча налили по второй. Вернее, я налил. У меня самая легкая рука. Так считается. Короче, сразу же выпили. Ведь какой-то неизвестный гений сказал, что зазор должен быть минимальным.
Закусили. И рыбкой, и луком. Слегка, самую малость, расслабились.
Но еще не закурили. Рано!
Можно и поговорить.
О женщинах? Не дождетесь! У нас это не принято!
О работе? Чуть позже.
Так, реплики…
Как говорила одна моя знакомая:
- Интеллигентные люди поговорят, поговорят да и выпьют!
За этим столом люди, безусловно, интеллигентные. Поэтому, достав цыплят из духовки и отломив по ломтику, выпили по третьей.
И горячее, с корочкой, ароматное мясо…
Счастье?
Ну-у, почти!
Закуриваем.
- Когда на шурфы поедем? – спрашиваю.
Все оживляются. Шурфы – это узаконенная и всемерно обеспеченная поездка в Каракумы с техникой, ружьями, боеприпасами и… свининой, которую называют для конспирации – ок кой – белый баран. Ох, какие шашлыки удаются на саксауле!
Вспомнив о шашлыках, автоматически наполняю стаканы.
Вечер ни шатко, ни валко перешел в ночь. Водка закончилась. Еда тоже. Пьем чай, ибо не наговорились.
Ноябрь стучит в окно ветками чинары. Наверняка тоже хочет что-то сказать, но нам язык его непонятен.
Далеко-далеко заполночь ложимся спать.
Сон, карауливший неподалеку, подходит, чтоб поверх казенного байкового одеяла укрыть нас своим – теплым и легким.
Счастье?

[прадовод 9]

ПЕРВОЕ, ВТОРОЕ, ТРЕТЬЕ
Помните наш двор? Конечно помните! Так представьте себе «картину маслом», как говорил покойный Гоцман. А на картине этой почти все наши знакомые. Стоят посреди двора и нюхают в разные стороны. Такое себе занятие. И, главное, уважаемые люди: тетя Маруся, Тетя Рива, Герцен…
Нет только мадам Берсон и тети Ани. Почему? Так об этом и сказ.
А все началось с одного – одного! – слова…
- Борщ! – веско сказала мадам Берсон и стало тихо-тихо. Как после ремонта.
- Я имею варить борщ! – развила мадам свою мысль и замолкла, ожидая оваций.
Но их не последовало.
- Ну, и что? – поинтересовалась голодная тетя Аня. Она была деликатна, как еж, случайно попавший за шиворот.
Мадам Берсон опешила. Как? Не оценить ее будущие труды? Она тут же позабыла, что планировала упереть весь будущий борщ самостоятельно.
- Аня! Я отрекаю тебя от тарелка! – громогласно объявила мадам. А это значило… Это значило, что борщ будут есть все, даже шлимазл Межбижер. Но не тетя Аня, ясное дело.
Что оставалось тете Ане?
А вот что!
- А я буду лепить вареники! – сообщила она.
- С чем? – спросила тетя Рива.
- С картошкой! – победоносно обвела глазами двор тетя Аня.
- Я люблю с мясом! – закапризничала мадам Берсон. Но на нее посмотрели с жалостью. Вареники ей явно не светили. Зато остальным… Народ представил себе, как после борща станет трескать вареники… И все дружно облизнулись.
- Кто ест борщ не получит вареники! – далеко зашла в своей мстительности тетя Аня.
- Хто жрет вареники не получит борщ! – запоздало и бесполезно отреагировала мадам.
Вот так номер…
Все немножко растерялись. А «дуэлянтки» разошлись по квартирам. Готовить, конечно.
- Может, помирятся? – пролепетала тетя Сима.
- Держи карман шире! – зло бросила тетя Маруся.
Настроение как-то срочно испортилось. Вот, поймите: если есть только борщ, то люди угощаются борщом и счастливы. Но какое счастье может быть, если они знают, что есть еще и вареники, но им они недоступны? Или наоборот: лопать вареники, зная, что борщ им не достался! То еще мучение.
И все посмотрели на тетю Марусю. И она осознала.
- А я буду делать компот! – сказала она. Но так, что услыхали все. И мадам Берсон, и тетя Аня. В крайнем случае, им об этом тотчас рассказали.
- Первое, второе и третье! – сказал Герцен и добавил, - Ну-ну…

Кто жил в Одессе или хоть раз побывал в ней в начале лета, знает, что лучший в мире компот – это компот из клубники с черешней. Да-да, этот совсем простой компот. Простой…
- Это-то и плохо… - подумала тетя Маруся. А потом улыбнулась и сказала:
- Ничего, справлюсь…
В те времена одесское лето богато было на клубнику, продававшуюся в лукошках из бересты. В лукошко входило до трех с половиной кило ягод. Сперва Маруся хотела взять два кило, а потом вспомнила мадам Берсон и купила целое лукошко. Черешню пришлось везти с Привоза, ибо Марусе нужны были и белая и черная. Ну, а сахар всегда – ну, почти! – имелся в гастрономе «Темп».
- Это же грабеж! – размышляла тетя Маруся по дороге из гастронома. – По семьдесят восемь копеек за кило сахара!
Оставив дома припасы, тетя Маруся пришла к тете Ане.
- Аня! – с порога начала тетя Маруся, - Я решила к твоим вареникам сварить компот!
- Знаю! – неприветливо ответила тетя Аня. Она месила тесто. А это дело ответственное. Одной муки белой шесть стаканов! Шутка? Тетя Аня как раз залила муку водой и размешивала ее.
- Представляешь, - продолжила тетя Маруся, - кинулась я готовить, а у меня сахара не хватает! Не одолжишь стакан?
Честность тети Маруси во дворе сомнений не вызывала, поэтому тетя Аня кивнула на полку с банками.
- Бери сама, у меня руки в тесте.
- Трудишься… - одобрила Маруся. – И мадам… - Тут Маруся сделала вид, что осеклась.
- Ладно, говори! – разрешила тетя Аня.
- Представляешь, мадам таки взялась готовить борщ, но сало на зажарку хочет резать пластинками, а не кубиками!
- Вейз мир! – заголосила тетя Аня, - Она, что с ума сошла? У нее ж не получатся шкварки! Сало надо порезать кубиками и выжаривать на медленном огне!
- Да, ты права… - Маруся опустила голову и как-то поникла, словно это она, а не мадам Берсон допустила такое преступление против человечества.
- Скажи ей, скажи ей, от себя, конечно! – настаивала тетя Аня.
С тем и расстались. И Маруся, не заходя домой, помчалась к мадам Берсон.
Та, нарезав сало кубиками, выжаривала его на сковороде.
- Роза! – с порога завела Маруся, - Я решила к твоему борщу сварить компот. Пусть у нас будет на этот раз жидкий обед!
- Кинь больше клубника, я ее так люблю! – велела мадам Берсон. – И сделай сладко!
- Ладно, я, как раз, у Ани сахар заняла… - тут Маруся опять сделала вид, что осеклась.
- Что Аня? – вскинулась мадам Берсон.
- Представляешь, она, таки, решила делать вареники! Но знаешь, мне не нравится, как она делает тесто!
- А как? – сильно заинтересовалась мадам.
- Она кладет яйца раньше воды!
- Низзя! – взвыла мадам Берсон.
- Я знаю… - опечалилась Маруся, но она ж только тебя слушала всегда…
- Так скажи ей! – разрешила мадам Берсон.
- Хорошо. – скромно сказала тетя Маруся. Придя домой, она вымыла клубнику, очистила ее от хвостиков и ненадолго отложила в сторону. Потом вымыла черешню и оборвала черенки. Небольшая, литров на двенадцать кастрюлька имелась. Наполнив кастрюлю на три четверти водой, Маруся поставила ее на огонь. Оставалось немного времени, чтоб зайти к тете Ане.
- Аня! – сообщила она, - Мадам Берсон кладет в зажарку резанную свеклу!
- В зажарку? – переспросила тетя Аня. – А как она ее делала?
- Ну, как ты сказала. Нарезала сало кубиками…
- Эта Роза, иногда, умеет слушать более опытных! – вынужденно похвалила мадам Берсон тетя Аня. Но тут же спохватилась. – Так ты говоришь, она в зажарку режет свеклу?
- Режет… - подтвердила тетя Маруся!
- Беги к ней и скажи, что так нельзя! Надо свеклу отварить в бульоне, а потом натереть и первой положить в сковородку с жидким салом… А только потом морковку и лук!
- Бегу! – на ходу сообщила Маруся. Но побежала не к мадам, а домой.
И вовремя. Вода в кастрюле закипела. Тогда Маруся кинула в воду черешню, а пару минут спустя и клубнику. И сразу кухня наполнилась ароматом. Не теряя времени, Маруся стала добавлять сахар, пробуя варево с помощью деревянной ложки. Потом выключила огонь и поставила кастрюлю в таз, до половины наполненный водой. Ну, чтоб быстрее остыло.
Впрочем, можно было не спешить.
Мадам Берсон только-только вытащила мясо из бульона, оставив там мозговую кость. Пока мясо остывало, она натерла сваренную свеклу и стала ее поджаривать в сале. Тертая морковка и шинкованный лук ждали своей очереди.
- Роза! – ворвалась к ней тетя Маруся, - Беда на дворе!
- Вуз трапылось? – испугалась мадам.
- Аня не хочет делать картофельный фарш с жареным луком!
- Как? – у мадам Берсон просто отнялся язык.
- Она говорит, что жареный лук будет в подливке.
- И там, и там! – хватала ртом воздух мадам Берсон. – Беги! Беги и скажи! – и она без сил опустилась на табуретку.
- Аня! – закричала, едва войдя тетя Маруся, - Мадам Берсон кладет томат раньше морковки!
- Так не бывает! – не поверила тетя Аня, добавляя в пюре две трети жареного лука и перемешивая все.
- Это ты говоришь, - возразила тетя Маруся, а Роза… Ну, ты ж ее знаешь!
- Знаю… - огорчилась тетя Аня. – Она ж такая неумеха…
- А с такой готовкой еще и борщ испортит и голодной останется, - добавила тетя Маруся, - а ей вредно…
- Так отнеси ей вареники, - разрешила тетя Аня, нарезая тесто на кружочки тонким стаканом.
- Не выйдет, - огорчилась тетя Маруся. – Она такая гордая… Если бы вместе со всеми…
- Я к ней не пойду! – почти сдалась тетя Аня.
- А ко мне?
- К тебе можно!
С тем и расстались.
Мадам Берсон забросила в бульон мелко нарезанное мясо, потом картошку. Погодя минут десять, она посолила варево, поперчила и кинула капусту. Луковица и букетик зелени, наоборот, выварившись, полетели в мусорное ведро…
Вы, наверное, не удивитесь, но разговор тети Маруси с мадам был аналогичен разговору с тетей Аней.
Ну, что еще добавить?
Мадам залила в зажарку в дополнение к свекле, луку и моркови еще и томат.
Тетя Аня налепила дикое количество вареников.
Мадам Берсон вылила зажарку в бульон.
Тетя Аня поставила вариться воду.
Тетя Аня опустила в кипяток первую партию вареников, предварительно посолив воду.
Мадам Берсон добавила в борщ немного сахара.
Тетя Аня, увидев, что вареники всплыли, подождала три минуты и стала их вынимать.
Мадам Берсон насыпала в кастрюлю мелко шинкованную зелень и накрыла ее крышкой. Через минуту она выключила огонь.
А что тетя Маруся? О, она пригласила всех соседей к себе. И велела принести сметану.
- Ложки, вилки и тарелки свои! – добавила она.

[Андрей-312 104]

Володя,

Уже предлагаю создать тебе отдельную тему под условным названием Еврейские рассказы, куда будешь выкладывать то ли свое творчество, то ли заимствованное. Но тогда где ссылка на автора.

Эта тема все таки маленько для другого - практических рецептов.

[Абориген 52]

2 часа назад, Андрей-312 сказал:

Володя,

Уже предлагаю создать тебе отдельную тему под условным названием Еврейские рассказы, куда будешь выкладывать то ли свое творчество, то ли заимствованное. Но тогда где ссылка на автора.

Эта тема все таки маленько для другого - практических рецептов.

А я не согласен с твоим мнением.

1. С каких это пор еврейское творчество перестало быть народным?

2. Почему это не может быть "практическим рецептом"?

3. Отдельная тема моментально потеряется, а здесь они все на виду!

4. Еврейские рассказы Без рецептов, прекрасно себя чувствуют в "Смешилках".

@прадовод  Жги дальше.

[прадовод 9]

2 часа назад, Андрей-312 сказал:

Володя,

Уже предлагаю создать тебе отдельную тему под условным названием Еврейские рассказы, куда будешь выкладывать то ли свое творчество, то ли заимствованное. Но тогда где ссылка на автора.

Эта тема все таки маленько для другого - практических рецептов.

Александр Бирштейн.

здесь только с рецептами, в литературной обработке.

и да, я спрашивал мнение участников...

[piv 24]

Володя, а этот Бирштейн наш форумчанин или известий кулинар? Вот если бы ты какой-нибудь свой опробованный рецепт выложил, я понимаю. Но незнакомый мне человек, который неизвестно на чем ездит неизвестно где...

Достаточно смешилок заваленных его творчеством.

А то другие узнают, что так можно было, и мы получим ворох непонятных рецептов от виртуальных авторов и(или) обиды за скрытые сообщения.

[Архип 132]

Я человек прямой,как шпала.

А потому откровенно и прямо-----

ВОВА ,ПРАДОВОД!!!

ТЫ ЗАТРАХАЛ ВЫКЛАДЫВАТЬ СВОИ ПОЛОТЕНЦА НА ЦЕЛЫЕ СТРАНИЦЫ.

Они нахер не нужны. Действительно,если б это были твои мысли....а так --- фуфло немыслимых размеров.

Кстати,не стал читать ни одного . Ни здесь,ни в курилке.

[электроник 443]

3 минуты назад, Архип сказал:

Кстати,не стал читать ни одного . Ни здесь,ни в курилке.

Зря  Хорошо написано, но... здесь же не Либрусек.

[прадовод 9]

8 минут назад, Архип сказал:

Я человек прямой,как шпала.

А потому откровенно и прямо-----

ВОВА ,ПРАДОВОД!!!

ТЫ ЗАТРАХАЛ ВЫКЛАДЫВАТЬ СВОИ ПОЛОТЕНЦА НА ЦЕЛЫЕ СТРАНИЦЫ.

Они нахер не нужны. Действительно,если б это были твои мысли....а так --- фуфло немыслимых размеров.

Кстати,не стал читать ни одного . Ни здесь,ни в курилке.

я не читал, но осуждаю...

где-то уже было

[Казак 1]

Там все просто - жареный кунжут с зирой (кто не любит можно с тмином) размалываем в муку, добавляем оливковое масло, получается т.н. тахиновая паста.

Нут на ночь замачиваем в воде, утром варим с несколькими зубками чеснока и луковицей. Лук и чеснок выбрасываем, из нута делаем пюре.

Смешиваем пюре с тахиновой пастой. Добавляем соль, перец и лимонный сок по вкусу.  Добавляем оливковое масло до приятной лично вам консистенции.

Всё) 

Это база, а так можно добавлять, тыкву, авокадо, орехи и т.п. 

[Ribak 99]

Чёта тема подувяла - освежу.  Может такой рецепт уже был - я всю тему не читал

Рецепт называется РАЗЪЕБУРИХА делается на большой сковородке

Делается как правило на рыбалке и охоте - на 2ой день, после шашлыков, колбасок и т.д.     Собираем всё что недозакусывали вчера со стола ( кроме солений ) приветствуются остатки шашлыка и куры ( не кости ), картошка или каша ( желательно гречневая ), зелень, тушёнка, макароны......    Кидаем на сковородку - разогреваем, крошим памидоры, добавляем по вкусу специи и заливаем всё яицами , жарим 5 минут .  Пока жарится готовим салат из свежих огурцов с чем Бог послал, снимаем с огня одновременно с этим достаём охлажденную бутылку прозрачной ( если осталось ) или пива.    Ставим на стол, раздаем всем вилки, наливаем по 50 - за рыбалку и охоту и едим со сковородки 

Всем Приятного аппетита и приятного отдыха !

 

[Tikk 82]

Нифига.

Блюдо "вторичка"

Утром. Идешь по лагерю. Пока все спят, сцуки пьяные.

И собираешь останки шашлыка. На столах валяется жаренное, крылья, колбаски, шашлык разный. Недоеденное. И не жаренные остатки. 

Все что найдешь.

Можно и в упаковке.

Но! Из собачьих мисок не стоит.

Но! Самое главное - найти сало. Или отобрать.

Лучше - отбить с боем.

 

Сало порезать. И в казан.

Туда же пару перчин Чили. Можно и пачку молотого.

Несколько луковиц, абы как порезанных.

Обжарить.

Потом в казан все что спистил (отобрал, насобирал) в лагере. Мясо. Без работу, готовое или нет .

Обжарить слегка.

Долить воды чутка и сыпать туда же помидоры, перец болгарски, грибы, и все что нашли отобрали. Огурец - лишнее.

Закипело.

Сыпануть пачку макарон.

Или гречку. 

Или рис.

И топить на медленном огне, часик.

Пока все не проснутся.

И агонь.