Я прав или где?)))

[Юрисh 0]

Вчера на рынке полюбовался на лисички. Загорелся ломануться в лес. Дядя Вова зовёт только с лебедкой... , а я стандартный

Совсем уже собрался с утречка... и вдруг вижу картинку...+30, лес, духотень, паутина, комары,клещи...

Я представляю себе отступление на речку (типа Ока), а на солнце у воды я ноне обгораю в момент

Короче остался в прохладной квартире в радиусе 7м. от холодного душа

И вот теперь думаю - это мудрость и опыт или маразм и старость?

[AZIAT]

Нормальная такая температурка . У нас с начала мая такая держится . В августе будет 40 с гаком .

[Юрисh]

Нормальная такая температурка . У нас с начала мая такая держится . В августе будет 40 с гаком . 

700063[/snapback]

У вас это норма

А у нас аномалия и старики мрут как мухи

В Сочах при +30 я тоже подыхал... влажность то наша - тропическая

[Bormental]

Это же надо было так "насмотреться" лисичек Вчерась на торфянниках был, на озере, 50 км от МСК... вроде ничего... жарко, но не криминал

[Edelweiss]

Чем дальше от города - тем легче жару переносить

[Zlak]

Нам бы ваши +30.

Тут блин за 40, влажность отсутствует. На улицу как в парилку выходишь.

На природе действительно легче, даже с местной скудной растительностью.

[Berkyt]

Это же надо было так "насмотреться" лисичек    Вчерась на торфянниках был, на озере, 50 км от МСК... вроде ничего... жарко, но не криминал

701107[/snapback]

Да там, похоже, Лисички, всем Лисички - Лисички...)))

Скорее всего Вову обманул, а сваливает на Лисички. )))

[y_mach]

Нам бы ваши +30.

Тут блин за 40, влажность отсутствует. На улицу как в парилку выходишь.

На природе действительно легче, даже с местной скудной растительностью.

701142[/snapback]

А если добавить к этим +40 еще и влажность как в Москве или Питере - вот я бы посмотрел на реакцию...

В Москве, кстати, +30 еще как-то переносится. В Питере - туши свет....

[Hubb]

а нормуль я на выхах отработала 2 дня на скальнике под ельцом. было больше +30. ну и влажность бешеная. в пятницу вечером гроза была сильная.

до 3 часов вроде тенек спасает, а потом на речку купаться

[Юрисh]

Это же надо было так "насмотреться" лисичек    Вчерась на торфянниках был, на озере, 50 км от МСК... вроде ничего... жарко, но не криминал

701107[/snapback]

Да там, похоже, Лисички, всем Лисички - Лисички...)))

Скорее всего Вову обманул, а сваливает на Лисички. )))

701300[/snapback]

+100

Кровь пей... , но святое не трожь

Как можно обмануть Дядю Вову?

К дяде Вове я и пешком бы притопал в +50

[MIK-55]

Вчера на рынке полюбовался на лисички. Загорелся ломануться в лес. Дядя Вова зовёт только с лебедкой... , а я стандартный

Совсем уже собрался с утречка... и вдруг вижу картинку...+30, лес, духотень, паутина, комары,клещи...

Я представляю себе отступление на речку (типа Ока), а на солнце у воды я ноне обгораю в момент

Короче остался в прохладной квартире в радиусе 7м. от холодного  душа

И вот теперь думаю - это мудрость и опыт или маразм и старость?

   

700061[/snapback]

Ты совсем какой то домашний. "Типо ока "это может и без кайфа а вот типа Ангара эта река любого остудит. Приезжай, рекомендую. А на Байкале так и вообще не клещей уже и не комарья. Зато риба да девки. Чото я расчувсвовался. Опять рекомендую.Был я много где. А лучше нашей природы не знаю. Ну кто читает всем здоровья и хорошего отдыха.

[Юрисh]

Спасибо за приглашение MIK-55

Мимо Байкала как-то со свистом все время пролетаю, хотя в Иркутске даже родня есть

И домашним, видимо с возрастом, стал

Сейчас даже газ в лес брать стал

Про это писал незабвенный Борис Вахнюк:

Все реже, что поделаешь, все реже

Я солнце вижу добреньким и рыжим,

Все реже я туда хожу и езжу,

Где небо держат сосны, а не крыши.

Все чаще я на скверики меняю

Мои леса, мои святые кущи,

Лишь двери вестибюлей отстраняю,

Как ветви от лица за мной идущих.

И только вечерами, вечерами,

Когда я задыхаюсь от комфорта,

Запахнет вдруг трескучими кострами

От синей кромки газа над конфоркой.

[MIK-55]

Ребят антидипресняк хочу вам дать от умного человека. Рад буду что у Вас с чувством юмора нормалек.

Самое счастливое время жизни от 01.10.06

Здравствуйте, друзья. Когда число рассылок переваливает за сотню, особо хочется, чтоб одна на другую не чересчур похожей была, чтобы себе самому по крайности не надоесть. Ну и чтобы рассылкозависимость, если позволительно так выразиться, тех, кто к таковой расположен, не была чересчур плотной и однозначной.

Въехали в осень меж тем. Я в такие сезоны, бывало, ежели только не был повязан службой, стремился слинять куда-нибудь поюжней, чтобы лето красное продлить, но нынче не убежишь, пациенты и книга держат. А книга все та же, никак покуда не финиширует - о депрессии матушке, все о ней любимой. Из книги этой сегодня и кусочек очередной, не рецептурный, но, смею надеяться, с непосредственным действием. После чего с помощью американской собеседницы потолкуем еще кое о чем.

Смехотрон, или Эндорфин Иванович

из истории одного антидепрессивного средства

Для человека нет ничего полезнее человека.

Барух Бенедикт Спиноза

Те, кто помнит предперестроечные времена, когда Горбачев только-только пришел к власти и еще осторожничал, припомнят, должно быть, и свежий термин, запущенный им в массы в качестве двигателя прогресса: человеческий фактор. Не просто там человек или люди, не какая-нибудь психология, а вот фактор, понимаете ли, да притом человеческий. Начальство всех уровней и мастей получило всевышнее предписание данным фактором заниматься и принимать во внимание.

В эти годы и происходит действие рассказа, написанного на материале событий, имевших место в известной московской психушке, где вашему покорному слуге довелось поработать. Идет речь о живом антидепрессанте - человеке, внешностью напоминавшем одного великого русского артиста...

История этого больного в сравнении со множеством других наших буйненьких даже, пожалуй, и скучновата.

Иван Иванович Оглоблин, личность малоопределенная. Документов при поступлении не было, кроме пропуска в какое-то спецкабэ (конструкторское бюро, если кто не в курсе), где состоял вахтером. Поступил в острое (оно же и буйное) отделение в хохочущем состоянии. Лысенький, круглый весь, нос картофелиной, в лучистых морщинках, с непрерывно набегающей пунцовой краснотой. Запись дежурного: "Поступил в связи с антигражданским поведением, выраженным в форме неуместного смеха. Контакту не доступен, на вопросы не отвечает. Диагноз шизофрения".

Так и сидел в приемной и ржал, как ужаленный, пока развязывали, ржал дальше на всевозможные лады в отделении, продолжал ржать неудержимо, не возражая против лечения лошадиными дозами аминазина, которые ни на грамм не действовали, ржал, заражая ржачкой соседей по палате, санитаров, медбратьев и всех врачей, кроме завотделением Костоломова, которому мешал паралич лицевого нерва. Ржал, не ржавея, и в изоляторе, куда пришлось поместить и где просидел шесть лет почти безвылазно (иногда, когда другим не было места, его переводили в дальний угол коридора, где ржал еще громче), продолжал ржать и во сне по-тихому.

Ржал - вот, собственно, и все. Ну сидит и ржет, спит и ржет, эка невидаль. На него никто и внимания не обращал, лекарства вводили торопясь, чтобы не заржать. Заметили притом сразу же, что от одного лишь присутствия в отделении больного Оглоблина у других больных поднимается настроение, веселеют все до неадекватности; поднимается и у врачей, стоит только мимо пройти, и у медбратьев, и даже у санитаров наших, хотя с ними особстатья... Вот и держали Ивана Ивановича в основном в изоляшке, надежнее так.

Задерживал нам оборот койкодней. Надо и таких периодически выписывать, хоть на денек-другой, но куда? Родных не объявлялось, а от самого ничего не добьешься, слова человеческого не произнес ни разу, кроме: "дайте доржать"

Это произошло, когда отделение обходила инспекционная комиссия из горздрава. Перед тем Костоломов собственной персоной в моем сопровождении к нему подошел, вернее, прокрался, почему-то на цыпочках, что при его комплекции выглядело, скажем так, мешковато. В высшей степени убедительно, как мог только он, попросил:

- Больной Оглоблин! Прекратите неадекватный смех на время комиссии. Вы меня поняли?

Тут же кивком дал соответствующий знак санитарам, фундаментальному Николаю и ухватистому клешнястому дяде Васе, совокупный отбытый срок коих в местах не столь отдаленных по уголовке составлял чуть поменьше вышки. Санитары ответили понимающим молчанием. - "В случае чего", - пояснил Костоломов. И уточнил: - "В случае чего". Николай внимательно шевельнулся и зажевал улыбку, дядя Вася натужно усилил звериность мордовыражения и подрастопырил клешни. Я, лечащий ординатор, произвел стойку смирно, глядя в другую сторону, я сдерживался уже из последней мочи, ибо Оглоблин продолжал ржать, ржание его проникало вибрациями в печень и в поджелудку, зашкаливало. - Эх, траляля, - произнес Костоломов, как всегда при большой озабоченности, и поспешил в кабинет.

Минут через сорок комиссия в составе четырех членов и председательши двинулась, за ней зав и вся врачебная свита, где-то в хвосте и я.

Стояла бесподобная тишина. Дело шло о присвоении отделению звания образцового. Костоломов вполголоса, скупыми штрихами набрасывал необходимые объяснения: "Онейроидная кататония... Имело место некоторое возбуждение... Готовится к выписке..."

Председательша замзавгорздравша, плотная тетя с крысоватыми глазками, торопливо кивала и делала движения, напоминающие канатоходца, с ней в такт и все члены комиссии. Видно было, что они слегка мандражат, не каждый же день приходится проверять буйную психиатрию.

Комиссия благополучно прошествовала мимо изолятора, и я успел удивиться, что никакого ржанья оттуда не доносилось, только слегка дрожал пол возле двери. Костоломов блестяще выполнил заранее задуманный маневр, направив внимание членов на наш открытый со всех сторон, сияющий туалет, феноменально пустой.

Вдруг раздался апокалиптический взрыв.

Все содрогнулись, под председательшей треснул линолеум, один из членов гулко упал. Из изолятора с воплем: "Дайте поржать!" выскочил Иван Иванович и покатился мячиком. За ним в зверском молчании неслись дядя Вася и Николай с кляпом в руке, только что выплюнутым, что и произвело, очевидно, взрывную волну. Неслись, пытаясь поймать "на хомут" - вернейший захват за шею - но Иван Иванович делал обманные финты и непостижимо увертывался, - он и не бежал вовсе, он танцевал, пружинно трясясь, он ржал, беззаветно ржал, а с ним вместе дико, бессовестно, единой семьей заржали больные, все отделение, заржала председательша и все члены комиссии вместе с упавшим, заржали все, кроме Костоломова, горестно повторявшего: "Эх, траляля".

Первым опомнился дядя Вася - рыча, сделал тигриное сальто, он был великий профессионал, и в прыжке достал Иван Иваныча откуда-то с бокового выверта, из другого измерения, достал и накрыл. Тут же и Николай ухнул и богатырским взмахом всадил кляп в ротовое отверстие. Иван Иванович почтительно смолк, затем икнул, побагровел, посинел... И вдруг опять апокалиптически пукнул.

Опять отчетливо прозвучали жалобные слова: "Дайте... доржать..."

В общем, все обошлось, звание присвоили. Санитары потом, естественно, получили от зава некоторое внушение, но больше для ритуала субординации. - "Да, - уверенно признал дядя Вася, - перестарались маленько". В уверенности его сквозило твердое знание, что не в первый и не в последний раз перестарались они, а обижать их нельзя. Дядя Вася с четырьмя убийствами в анамнезе особенно глубоко знал, что обижать их нельзя, и всякий раз в конце обхода подмигивал Костоломову.

Член комиссии, который упал, оказался большим эрудитом. - "У больных шизофренией, - сказал он, - по последним научным данным, нарушена выработка эндорфинов. Вы не знаете, что такое эндорфины, не в курсе, литературу читать надо, товарищи, квалификацию повышать, нельзя заниматься ползучим эмпиризмом. Эндорфины - это, к вашему сведению, вещества психических чувств, материальный субстрат эмоций. Нет, нет, ни в коем случае не механицизм и не вульгарный локалицизм, а дифференцированный химизм, именно, только так. Ваш этот... Хомуткин... Чересседельников... Лошадиная фамилия, вы не в курсе, это типичный случай эндорфинового дисбаланса, ну просто классика, между прочим, еще Рабле описал, он тоже был врач и душевнобольной, вы не в курсе. А мне тоже один раз, знаете ли, пришлось испытать. Воспалились четыре зуба, вот такой флюсище, ну я и попросил друга из поликлиники выдернуть их все сразу к чертовой матери, только так, чтоб не больно, не люблю боли. Ну он и шарахнул рауш-наркоз, веселящий газ, эн-о, вы не в курсе, товарищи, как вы можете так отставать от науки. Тройную дозу вкатил, представляете? Так я вместо трех часов ржал, извиняюсь, три дня, белья не хватило, пупочная грыжа вылезла. Вот что такое эндорфины, дорогие товарищи, литературу читать надо".

С той поры и переименовали мы Ивана Ивановича в Эндорфина Ивановича, в память о том, как он оборжал комиссию.

После комиссии и лекарства ему отменили, нафиг изводить попусту. Я и еще двое докторов (в буйном работали только мужчины), все, кроме зава, использовали его стихийно сперва, а потом уже и сознательно, в качестве живого антидепрессанта: подойдешь, постоишь рядом, поржешь минуту-другую, вот вроде и опять жить охота.

Выписка Оглоблина произошла так.

Во время завтрака, после на редкость спокойной ночи моего дежурства (ни одного вызова, накатал поэму, за месяц выспался) произошло ЧП, не из ряда вон, но с предзнаменованием. Больной Матирный вылил на голову завотделением ведро киселя. Всего раз в полгода случалось с Матирным такое и всякий раз с предвестием: то вдруг выздоровеет кто-нибудь из безнадежных, то из докторов кто-либо схлопочет в соседнее отделение. Просто так никогда Матирный не выливал ни на кого ничего, Костоломов это хорошо знал и, обмываясь в тазике, озабоченно повторял: "Траляля".

И точно: не прошло и двух часов, как явился какой-то косматый тип в громадных темных очках и, хотя был не посетительский день, прорвался к Костоломову, выплеснул из портфеля на стол кучу бумаг и скандально заголосил:

- Сколько можно, нет, вы скажите мне, сколько можно?! Издевательство над личностью! Мы не допустим! Мы подаем на вас в суд! Мы на вас пишем в прокуратуру! Мы жалуемся в высший орган!

- Подождите, подождите... С вашей стороны не поступало... Экспертизы не было... Мы не в курсе, - трепетал Костоломов, - разрешите ознакомиться...

- Ах вот как, вы не в курсе! - ярился тип. - Может быть, и про смехотрон вы не в курсе?!

- Не в курсе.

- А может быть, и газет не читаете?!

- Не ч... Почему же, читаем.

- Тогда вот! Вот! - не давая опомниться, тип швырял под нос Костоломову одну подшивку газет за другой, бумаги с огромными печатями и колоссальными подписями, фотографии, перфокарты и еще черт-те что. - Человеческий фактор! Вы нам ответите за человеческий фактор! Вы еще об этом пожалеете! Мне вас жалко!

- Да что такое, ну объясните же ради бога! - взволнованно взвыл Костоломов. - Мы пойдем вам навстречу, пойдем фактору навстречу. Представьтесь, пожалуйста. (Шевельнул левым мизинцем, это был условный знак для вызова резервных санитаров из полубеспокойного отделения. Наших ни на секунду снимать было нельзя. Я набрал номер, но трубку не брали, наверное, пили чай или еще что-нибудь).

- Я вам уже представился, вы невнимательны, отмечаю, - напирал тип. - Еще раз запомните: Щёчкин. Мой начальник - Кукарекуев, тоже не в курсе? Вот мое удостоверение. Вот авторские свидетельства и патенты, вот благодарности. Вот копия приказа о назначении руководителем комплексной темы: "Применение смехотронных устройств в промышленности"...

- Хорошо, хорошо, чего вы желаете? Что мы должны?

- Отдавайте Оглоблина. Немедленно верните нам нашего дорогого, любимого, незаменимого, чудесного Ивана Ивановича, уже шесть лет вы гноите его в условиях хуже тюремных, подумать только, уже шесть лет. Мы все выяснили, мы следили за вашими антигуманными действиями. Дело уже передано по самым высоким инстанциям, вы за все ответите. Вы его травите, уродуете, издеваетесь. Над человеческим фактором!

- Одну минуту...

Костоломов выпрямился в кресле и выставил кулаки на стол, так он делал всегда, когда принимал решение по текущей ситуации.

- Если вы имеете в виду больного Оглоблина Эндорфина Ивановича...

- Ивана Ивановича, - уточнил я.

- ... Ивановича, - продолжал Костоломов, - то мы готовы дать полный письменный отчет (взгляд в мою сторону) любой из упомянутых организаций как по синдромологии и нозологии, так и по мерам лечения и надзора. Больной страдает тяжелой неизлечимой формой хронического душевного заболевания.

- Ха-ха-ха! - тип тоже выпрямился и выставил кулаки. - Ваш диагноз?

- Без официального запроса соответствующего учреждения не сообщаем.

Тип вдруг резко сник и сдулся, как детский воздушный шарик. Костоломов продолжал холодно и брезгливо:

- Спрячьте свои бумажки. Не берите на пушку. Недееспособных хроников мы выписываем только под расписку ближайших родственников или официальных опекунов. За шесть лет к нам никто не являлся и справок не наводил. Можем считать разговор оконченным.

Встал глыбисто и победно во весь свой сокрушительный рост. Здесь самый момент сообщить, что в былые годы наш Костоломов был мастером спорта по самбо в тяжелом весе.

- Послушайте... Подождите, - тип снял очки и обнажил растерянное испитое лицо интеллигента первого поколения. - Я вас прошу... Как человеческий фактор с человеческим фактором...

- Не имею времени, - Костоломов опять тяжело опустился на свой просевший, засаленный завский стул (на этот стул никто не решался садиться даже в его отсутствие), неспешно откинулся, выдержал значительную паузу и вполоборота процедил мне: - Доктор, будьте добры, разберитесь с человеческим фактором. В двенадцать тридцать у нас комиссия из экспертизного.

Я помог Щёчкину сгрести со стола бумаги и провел в запасную процедурную. Там он, постепенно опять раскаляясь, поведал мне свою историю.

Щёчкин, Андрей Андреевич, изобретатель. Много патентов, многое внедрено, хотя большую часть, конечно, перехватили, уворовали, переиначили... Еще пятнадцать лет назад пришел к выводу, что существует единый комплексный фактор повышения производительности, вот этот самый человеческий, о котором теперь повсюду трубят, ни черта не понимая, А он искал, вычислял, выводил формулу. И вот наконец нашел. Вывел формулу настроения.

- Да, сложная штука это настроение... Вот, - сунул мне прямо в нос какой-то перфопергамент, - вот тут мое открытие. Переворотное. Революционное! - при этих словах Щёчкин вспотел. - Оказалось, квадрат экстремума суперлабильного компонента супрастабильной характеристики пятого, самого главного факториала человеческой эмоциональности по всем параметральным диапазонам совпадает с метачастотностью и ортогустотностью смеха. Обыкновенного смеха, взятого, конечно, в статистическом бетаконтинууме. Это грубое упрощение, вы меня извините, это я только для вас так вульгарно. Идея, к сожалению, нуждается в профанации, иначе она не овладевает массами. Ну так вот, встал вопрос о создании смехотрона. Необходим смеховолновой генератор, воздействующий на соответствующие мозговые центры. Имея такой прибор, можно... Ну вам ясно, что можно. За какие-то три минуты в сутки обойтись без... Ну вам ясно, без чего и без кого обойтись. Экономический эффект колоссальный, уже вычислено, достаточно всего шести секунд облучения всего лишь четырнадцатью ультрапараметральными компонентами для поддержания оптимального рабочего тонуса любого индивида в течение восьми с половиной часов. Что еще нужно?.. Ничего, только поставить соответствующий прибор в соответствующей проходной. И включать. Первая модель представляла собой довольно громоздкий шкаф с выдвижными пультами. Все это потом миниатюризировалось до вот такой милой штучки...

Щёчкин ловким движением выхватил из кармана металлоидную коробочку.

- К сожалению, сейчас нет возможности продемонстрировать, отказал сорок второй диод в восемнадцатом фазообразователе. В следующий раз обязательно, вы напомните. Ну так вот, а надо еще добавить, что дела в нашем кабэ уже шестой год прямо-таки из рук вон...

- Шестой год? - перебил я. - Не со времени ли госпитализации...

- Ну вот именно! - Щёчкин вскинулся в обнимательном импульсе. - Ну наконец-то! Вы меня понимаете. Наш дорогой, наш золотой, наш невероятный Иван Иванович! Это он! Это он!

- Что он?..

- Смехотрон!

- ???

- Всегда, всегда он смеялся, всю жизнь! Для этого и родился! Это же натуральный гений, чудо природы, я хотел сказать, чудо техники!

- Как же он жил?

- Так и жил. Смеялся и жил. Осуществлял свою функцию, вот и все. Ел, пил, спал, смеялся, в проходной нашей сидел, проверял документы, смеялся, проще говоря, ржал, и мы ржать начинали, заряжались смехоэнергией и работали целый день весело, домой тоже уходили веселые... Что тут непонятного?

- Все понятно. А как... Где же...

- Вы хотите спросить, где мы его откопали? Стопарев, замдирснаб наш, выписал из деревни, пристроил. Дядя он ему, или земляк какой-то, теперь уже не узнать.

- Почему?

- Помер Стопарев, от инфаркта помер, В тот самый день, когда вы сцапали нашего Ивана Ивановича,

- Мы тут ни при чем. К нам его привезли откуда-то с улицы.

- Боже мой... Кто же его вытолкнул-то? Кому он не угодил, кому помешал?.. А-а-а. . . Да, точно. Сам же сукин сын Стопарев, царствие небесное, он же сам. Все приставал: "Ты б, земляк, погулять сходил", а Иван все хохотал... А как поддавал, так и норовил, шутя вроде, выпихнуть наружу из проходной, а Иван только хохотал, и шныр-шныр обратно, на место, или в каморку свою. Там у нас в подвальчике, там и жил. Ну понятно... И поделом покойничку, вы меня извините. С гениями не шутят.

Далее Щёчкин принялся рассказывать об испытаниях непрерывно совершенствовавшихся смехотронных устройств. Первая модель вызывала смех, но недолго, какая-то решающая характеристика необратимо исчезла. Вычислил, какая именно и почему. Новые модели, однако, несмотря на все меры, эффекта не возобновили, напротив, начались странные явления: испытуемые приходили то в тоскливое состояние, то в ярость, резко участились конфликты во всех отделах. Стало неопровержимо ясно, что действует чья-то завистническая, вредительская рука. Начался новый этап борьбы...

Я заскучал, перебил:

- Что же вы теперь хотите от Эндорфина... э-э-э... от Ивана Ивановича?

- Выписать. В качестве смехотрона. Идеального смехотрона.

- А ваш прибор что же?

- Моя модель будет совершенствоваться по образу и подобию, элементарно. Я давно вычислил, что смех Ивана Ивановича представляет собой абсолютно полный набор всех орто, мета и пара...

- Ясно, ясно, и мы проверили... тоже уже смехотронутые... Ладно, будем выписывать. Немножко бюрократии, множко даже... Опекунство придется оформить на вас по ходатайству учреждения. Честно говоря, нам тоже будет жаль... Будет не хватать... Мы к Эндо... к Ивану Иванычу тоже уже... привыкли...

Щёчкин взорвался и зарыдал, началась истерика. Я открыл дверь, чтобы отправиться за успокоительным, как вдруг он успокоился сам.

- Подождите... Все в норме... Вот что я делаю.

Опять вытащил свой смехотрон. Положил перед собой на пол. Внимательно поглядел. Сказал: "Алла-бесмилла", подпрыгнул и раздавил ногой.

Из-под сплющенного футляра не вылезло ничего.

Внутри было пусто.

Пошатываясь, слабым голосом Щёчкин залепетал:

- Я вам все наврал. Все навыдумал. Насочинял. Честное слово. Никакой я не изобретатель, а плакатист, оформитель стендов. Научную фантастику люблю. Скучно жить мне. Смертельно скучно и одиноко. Все время вспоминал нашего Ивана Иваныча. Стал наводить справки, искать. Нашел. Надо было придумать версию... Придумал, оформил по типу документации... Добрался до вас... Добрался...

друзьям, и врагам, и волкам, и драконам, и бабе-яге, и: и:.. Ну, в общем, всем. Желать можно "про себя", но обязательно по-настоящему! Тогда нечего будет бояться, потому что раз ты всем пожелал спокойной ночи, у всех она будет спокойная, и некому будет тебе угрожать! - и щенок от радости даже затявкал. - Но это не поможет, если ты не произнесешь волшебные слова, - продолжал щенок.

- А ты мне их скажешь? - спросил мышонок.

- Скажу, но смотри, - это секрет! - ответил щенок. - Надо перед сном сказать: "Спокойной ночи всем, всем, всем. Спокойной ночи всем, всем, всем. Спокойной ночи всем, всем, всем". Обязательно три раза.

- А мне это поможет? - спросил летучий мышонок.

- Поможет, - уверенно ответил щенок. - Мне же помогло. Да и всем нашим сторожевым собакам помогает. Это же старый секрет, передается еще от нашей пра-пра-прабабушки. Только обязательно всем пожелай, даже драконам, по-настоящему. А когда скажешь волшебные слова три раза, потом, если надо, можно их еще раз повторить, даже не обязательно вслух. Я однажды так про себя все время и повторял, пока не уснул.

- Здорово, спасибо тебе большое! - сказал мышонок. - Скорее полечу, попробую.

- Пока! - ответил щенок и убежал.

Летучий мышонок попробовал в эту же ночь, и на следующую тоже, и еще на следующую. И скоро он перестал бояться темноты, и вместе со всеми летучими мышами стал летать ночью. Потому что, если ты всем пожелал спокойной ночи, то у всех начинается спокойная ночь. А если у всех, значит и у тебя тоже.

ПРО ДВУХ МЫШАТ И ОДИН СТАКАН

сказка о том, хорошо это или плохо - на свете жить

Жили-были два мышонка - один белый, а другой серый. Вышли они погулять.

Белый мышонок говорит:

- Ой, как хорошо! Солнышко светит! Небо голубое. Какая погода хорошая!

А серый мышонок ворчит:

- И ничего не хорошая. Я спал, а меня это противное солнце разбудило. Прямо в глаза засветило. И вообще, вон облако ползет. В тучу превратится, и дождь пойдет.

Белый мышонок говорит:

- Давай играть в догонялки!

Серый отвечает:

- Ну ладно, давай.

Набегались они, белый мышонок и говорит:

- Здорово побегали, интересно. Давай еще!

А серый мышонок отвечает:

- И ничего не здорово. У меня ножки устали, и, вообще, тебя догонять трудно.

Белый мышонок посмотрел на небо и говорит:

- Ой, точно, тучка прибежала. Скоро дождик будет. После него такие вку-у-у-сные корешки вырастают, м-м-м. И не так жарко будет. Попьем вволю.

А серый мышонок отвечает:

- Да ты что! Чему ты радуешься?! Сколько грязи после этого твоего дождя! И вообще, от него же промокнуть можно, простудиться и заболеть!

Пошли мышата домой, поесть. Сидят, зернышки едят. Белый мышонок поел и говорит:

- Вкуууусно, хорошие зернышки на дальнем поле выросли.

А серый ворчит:

- Не такие уж и хорошие: это вот вообще жучком подпорчено. Да и мало их, все уже съели, ничего не осталось.

Отдохнули мышата, поспали, проснулись поздним вечером, когда уже темно было. Белый мышонок высунул носик из норки, посмотрел на небо, воздух понюхал и говорит:

- Хорошоооо:. вон луна какая яркая да красивая - все видать. Можно опять на дальнее поле за зернышками сбегать. И день хорошо прошел: и погодка подходящая была, и поиграли, и поели, и выспались! Эх, жизнь хороша!

А серый мышонок не соглашается:

- Чего же хорошего?! Плохая! То жара, то дождь! Так я сильно набегался, а еда опять закончилась, опять за зернами по грязи тащиться. А про луну, что за глупости ты говоришь! При таком свете нас каждый хищник увидит - и лиса, и волк!

Так они все время и спорили. Белый мышонок радуется, а серый ворчит. Белый мышонок говорит: "Жизнь - хорошая", а серый не соглашается: "Ничего хорошего, жизнь плохая".

И спорили они, спорили, ссорились, обижались друг на друга и никак не могли договориться. Наконец, кто-то им посоветовал: "Надо вам к мудрой сове сходить, пусть она вас рассудит".

Боялись мышата сначала к сове идти, долго откладывали - вдруг она их съест. Но сова была старая и мудрая, и никого, кто к ней с вопросом приходил или за советом, не обижала.

И наконец, решились они к ней пойти, уж очень им хотелось знать, кто же из них прав.

Выслушала сова белого мышонка, выслушала серого и надолго задумалась.

А мышата пищат:

- Кто же из нас прав?

Белый пищит:

- Хорошая ведь жизнь, правда?

А серый пищит:

- Нет, плохая, плохая.

Сова и говорит:

- Хорошо, рассужу я вас, только вы должны мне сначала на один вопрос ответить.

Мышата пищат:

- Спрашивай, спрашивай! Ответим, ответим!

Взяла сова стакан, налила туда воды и говорит:

- Что вы видите?

Белый мышонок отвечает:

- Стакан, наполовину полный.

А серый:

- Стакан, наполовину пустой.

Сова посмотрела на одного мышонка одним глазом, на другого - другим и говорит:

- Я налила воды - ровно половину стакана. Вы смотрите на один и тот же стакан, а отвечаете так по-разному. Ты, белый мышонок, видишь воду в этом стакане, а ты, серый мышонок, видишь пустоту. Так и с жизнью. Сама по себе она не хорошая и не плохая. Все зависит от того, что вы видите - воду, которой можно напиться, тогда и жизнь будет хорошая; или пустоту, где воды нет, тогда и жизнь будет плохая. Идите и не ссорьтесь больше, а какая у вас жизнь будет, зависит от вас.

Ушли мышата от совы тихие и задумчивые. А ты что думаешь? Какой тебе мышонок больше нравится? Каким бы ты мышонком хотел быть, белым или серым? Какая жизнь - хорошая или плохая?

***

Всегда удивляюсь, какие замечательные результаты для многих-многих людей дает обращение к одному-единственному человеку, если это обращение подкреплено творчеством и любовью. Вот Сенека пишет письма к своему другу Луцилию, а их уже века и века читает все человечество. Вот Льюис Кэрролл сочиняет сказку для девочки Алисы, а ею наслаждается и изумляется уже не одно поколение.

Сказки Аллы Смирновой, по-моему, тоже далеко превзошли свой первоначальный замысел, превзошли нечаянно, но тем и лучше. Это настоящие произведения искусства. И помогли не только избавить мальчика от страхов, но и ненароком снять детскую депрессию, уже угрожавшую перейти в депрессивную жизненную философию.

Уверен, сказки эти смогут послужить многим детям, а их родителей вдохновить на новые творческо-психотерапевтические подвиги.

***

Приглашение на свидание:

Когда: 6 декабря 2006г., в среду, в 18.30

Где: в Москве, в Российской Государственной Библиотеке (им. Ленина)

Что будет: творческая встреча со мной, Владимиром Леви.

По какому случаю: в рамках Четвертого Фестиваля Здоровья "БезТаблеток.Ру".

Дополнительная информация: на сайте организатора фестиваля http://www.beztabletok.ru

Как связаться: по тел. (495)964-1354 (круглосуточно).

Центровой темой моего выступления будет внутренняя свобода. С самых разных сторон. Включая и освобождение от всевозможных зависимостей: оценочной, наркотической, игровой, любовной (если требуется :-)) и прочая, прочая: Поговорим и о разных психотехнологиях, в том числе - о моей тонопластике. Кое-что покажу вживую. Вопросы и ответы, насколько хватит времени и сил. А времени у нас будет часа два с половиной, с короткими музыкальными перерывами:

Всего светлого!

автор рассылки: Владимир Леви,

психолог, писатель, врач

mailto:levi@postman.ru

http://www.levi.ru

каталог выпусков на City Cat

http://subscribe.ru/archive

код рассылки: science.humanity.levimaster

Владимир ЛЕВИ

Конкретная психология: рецепты на каждый миг

N 107 от 01.11.06

[Юрисh]

Дочитаю позже (букофф многга) и вкурю (быть может)

В 8-м классе с книгой В. Леви "Твои возможности человек" домозговался до гипноза, но... гитара меня увела в " сторону"

Остался на уровне доброго шамана (если не злить) и лечусь горловым пением

Эх!!!

Мне бы диджериду

Враз бы,ребята, депресняк выдули